Читальный зал
Отрывки из книги Э. Пухоля "Таррега" // Материал предоставлен М. С. Яблоковым


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 18. Ферма на Пасео де Сан-Хуан ]

Леон Ферре женился на вдове Кардона, хозяина фермы, где ранее сам Леон работал. У этой сеньоры были две очаровательные дочери, Консуэло и Мария и сын Хуан. Первая дочь вышла замуж за известного художника Рикардо Описсо. Вторая, превосходная художница, в нескольких каталонских журналах опубликовала очень выразительные карикатуры и рисунки. Сын, Хуан Кардон, который теперь уже умер, стал известным художником сцен из испанской жизни и его картины ныне хранятся в основных музеях Европы и Америки.  В то время, когда Леон Ферре стал членом семьи, они были еще шаловливыми детьми, увлеченными рисованием кукол на бумаге, следуя своей детской интуиции. Но грубый  пастух чувствовал искусство всей душой и развивал в детях их призвание.

Ферма была совершенно особой. Лишь легкая перегородка отделяла стойла от треугольной столовой, в которой если не слышались звуки гитары, то это были звуки скрипки, перемежающиеся мычанием коров и звуком струй молока, падающих в подойник. Проникновенный и великодушный характер Леона, человека с душой настоящего артиста, привлекал с непреодолимой силой. Он всем покровительствовал, давал советы, ноты, инструменты и даже материальную помощь, если было нужно, чтобы закрепить и распространить культ гитары. Через тесную столовую его дома прошли все гитаристы того времени, проезжавшие через Барселону или жившие в самом городе. Сколько раз Таррега играл в его доме! Когда это случалось, Леон закрывал дверь заведения и громко говорил: “Хватит! Больше не торгую!” Особенная обстановка знаменитой молочной фермы мастерски описана знаменитым художником Рикардо Описсо в статье, опубликованной в “Барселонском вестнике” 2 марта 1952 года. Действительность, которую он с такой душой артиста и природными качествами тонкого наблюдателя отражает  в повествовании такова, что мы не можем не привести здесь некоторые отрывки из нее: “Следует сообщить, что в те уже далекие времена, эта молочная ферма в течении нескольких лет была центром искусства гитары, как благодаря концертам для узкого круга, так по способностям и достижениям большинства посетителей, некоторые из которых были богаты и имели знатное происхождение. Ферма приобрела повсеместный отклик в мире гитары, т.к. мой любимый тесть Леон получал корреспонденцию из самых отдаленных уголков мира. Кроме множества любителей и эрудитов, естественно, что через эту ферму прошла целая плеяда молодых гитаристов, слава которых только начинала расцветать. Это были Мигель Льобет, Эмилио Пухоль, которому маэстро отдавал особое предпочтение, Андрес Сеговия, безвременно погибший Франсиско Альфонсо, а также Рехино-Сайнс-де-ла-Маса, еще очень молодой, т.к. всегда приходил в сопровождении матери и двух других братьев. Само собой  разумеется, что на них на всех оказал влияние маэстро Таррега, наша национальная гордость и восхищение всего мира. Среди этих ранних талантливых молодых гитаристов, присутствующих на вечерах, нас почтили своим вниманием и выдающиеся люди не только из мира искусства и науки, но также из банка и финансов.

В те памятные вечера, когда маэстро заходил на ферму, он брал гитару и начинал перебирать струны. Несомненно, из-за проницательности детективов или благодаря таинственной испанской любимизации, которую создали для себя любители гитары, случалось так, что постепенно, один за другим, осторожно и тихо заходили самые пылкие почитатели знаменитого маэстро, слетаясь к нему как мухи на мед. Как только все слушатели погружались в духовный сон, слушая его поразительные сочинения, полные мечты в мавританском стиле, Таррега начинал исполнять классические произведения, насыщенные небесными ароматами и откликами. Следует отметить странное обстоятельство: многие из этих выдающихся людей жили в двух шагах от нее. Я вспоминаю доктора Хайме Феррана, учителей Вивеса и Гранадоса, а также Хоакино Малатса, жившего в том же доме, где жили два брата Пуиг Суреда, первый преподаватель на кафедре фармацевтики  нашего университета, а второй был известен своими талантливыми хирургическими операциями. Молочная ферма на Пало-де-Сан Хуан выполнила в свое время в Барселоне ту же миссию, что многие другие центры и частные кружки, рассеянные по разным испанским городам, в которых вокруг гитары собирались, проповедуя ее культ, представители самых разных социальных категорий”.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 19. Концерты для полуночников ]

После одного из концертов в Барселоне Таррега, его брат Висенте, сын Пакито, доктор Хименес, дон Франсиско Катаринеу и Рафаэль Гордон зашли выпить кофе с молоком в кафе “Тост”, очень известное и популярное заведение на улице Майор-де-Трасия, в котором в то время выступало камерное трио Арменгол.

Уже был глубокий вечер, кафе скоро должно было закрыться, в нем оставалось только несколько завсегдатаев. Музыканты из трио хотели послушать Таррегу и обратились  к лицам, сопровождающим маэстро, дабы они уговорили сыграть что-нибудь за закрытой дверью. Но в последнем зале стучали бильярдные шары, и Таррега не хотел играть для своих друзей и почитателей в такой шумной обстановке. Завсегдатаи постепенно подходили, игроки оставили свои партии и официанты, закрыв засовы, пополнили ряды слушателей. Никто не собирался уходить, даже жена и дети владельца, которые отдыхали на втором этаже, удивленные неожиданной тишиной и привлеченные звуками музыки, встали с постели и спустились в импровизированный концертный зал.

Так незаметно пролетели часы до утра. Такой щедрый жест Тарреги подразумевал озарение для вновь посвященных, новое удовольствие для друзей, уже получивших его от предшествовавшего концерта, а для музыкантов прекрасную демонстрацию изысканного искусства, превосходной техники и исключительного исполнения.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 20. Даниэль Фортеа ]

Даниэль Фортеа, который родился в Бенлоне 28 апреля 1878 года, с детства получил солидное музыкальное образование, изучил сольфеджио, фортепиано, гармонию, гитару и бандурию в Кастельоне. Ему исполнилось 20 лет, когда он познакомился с Таррегой. Это произошло очень оригинальным способом. Когда знаменитый артист был в Кастельоне, он обычно останавливался в доме своего друга доктора дона Николаса Фореса. У этого сеньора было две дочери, еще молодые и такой красоты, что они не могли выйти на улицу, не привлекая внимания и взглядов народа, а у юношей от них заходился дух. Они жили в доме на улице Гонсалес Черма, в салон которого на первом этаже свет попадал через художественную решетку, переплетенную венками, полевыми колокольчиками, геранями и гвоздиками. Таррега каждый вечер играл в этой комнате в окружении семьи Форес. Время от времени на решетке вырисовывался силуэт какого-нибудь любопытного, чтобы затем благоразумно  исчезнуть. Они старались скорее увидеть, чем услышать, потому что если мы все понимали в женской красоте, то тех, кого в такой же мере привлекает искусство, оказывается гораздо меньше. Однажды вечером силуэт не торопился исчезнуть.  Его настойчивость нервировала доктора Фореса, считавшего, что это какой-то наглый ухажер. Хозяин уже хотел выйти и проучить самозванца, но Таррега жестом остановил его. Тем временем в душной обстановке ночи разразилась гроза, за которой последовал сильный дождь. Свет молнии озарил улицу и при его свете все увидели у салона солдата, прижавшегося ухом к решетке. Дождь превратился в ливень, и Таррега, очень чувствительный к грозам, мог только импровизировать по воле фантазии. Солдат не собирался покидать своего места, хотя потоки хлестали прямо на него. Буря была сильной, Таррега пожалел солдата и попросил Фореса пригласить любопытного зайти и укрыться от дождя. Промокший до костей солдат зашел в салон, поблагодарил и попросил прощения за жалкое состояние формы, а затем обратился к маэстро: “Я - Даниэль Фортеа, солдат, вымокший, как Вы видите, а завтра мне прийдется сушиться в карцере из-за того, что не смог бороться с очарование Вашей гитары, такого я раньше не мог и представить”. С этого времени, каждый раз как Таррега приезжал в Кастельон, Фортеа всегда приходил к нему за консультацией. Маэстро испытывал к нему отцовскую привязанность и настолько выделял его, что оставлял часть программы в некоторых концертах для исполнения в две гитары со своим учеником. После смерти Тарреги в 1909 г. Фортеа обосновался в Мадриде, так как добился громкого успеха своих концертов в театре комедии и кружке изящных искусств. Вскоре он основал в столице свою Академию гитары и одновременно библиотеку Фортеа, публикацию музыки для широкого распространения гитары.

Кроме того Фортеа был прекрасным исполнителем и преподавателем, он был автором многочисленных произведений для гитар поэтического, дидактического и фольклорного характера. Все они несли печать свойственного ему своеобразия. Его “Элегия Тарреге” в память о бессмертном учителе, Поэтические этюды, “Рождественские сказки” и “Мадригал” по своей выразительности составляют золотой фонд репертуара для гитары.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 21. Италия ]

В начале 1903 года Таррега побывал в Генуе, Милане, Флоренции, Неаполе и Риме. В этой поездке его сопровождали друзья и ученики, а также дон Франсиско Корель, выдающийся оратор и одновременно художник и прекрасный гитарист; дон Мануэль Хиль, приходский священник из Пиканаи и доктор Вальтер Лекки. Они внимательно осматривали исторические памятники, основные храмы и музеи, присутствовали на публичных и частных концертах, которые дал маэстро в этих городах. Италия произвела на Таррегу глубокое впечатление. Нам он описывал свое путешествие с  мягкостью в голосе, свидетельствующей о восхищении и духовном наслаждении. Он вспоминал о барашках волн в море от Ниццы до Сан-Ремо, в Лигурии.

Генуя, моментальная, но живущая в напряженном ритме, выходящая на Средиземное море своими средневековыми дворцами и старым кварталом, где Паганини получил первое крещение, Каррара у подножия гигантских гор, цветами радуги, полихронно рассеивающей отблески солнечного света, Флоренция, украшенная очаровательными историческим и художественным прошлым, окруженная плодороднейшими долинами и покрытыми кипарисами салонами, на вершинах гор которых остались еще очень древние остатки цивилизации этрусков. Когда маэстро шел от старого моста по узким улицам города, он как бы чувствовал нематериальное присутствие Данте; в Соборе - несчастье Джулиана де Лидичи; перед дворцом сеньори костер, на котором был принесен в жертву Саконарео; в храмах и галереях он увидел шедевры Джотто, Мазаччо, Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. Это были незабываемые дни!

“Уезжая из Флоренции, говорил он нам, я чувствовал себя причастным далекому прошлому как незначительная точка в бесконечной линии, проигрываемой временем”.

В последних числах января он находился в Риме со своими друзьями-художниками Хосе Бенлиуром, Сотоматором, Бенедито и другими соотечественниками и стипендиатами из разных  стран. Они посетили Собор Святого Петра, Ватикан, Сан Хуан де Летран и Санта Мария-ла-Майор, руины старого города, катакомбы и Колизей, величественное свидетельство жертвенности христианских мучеников.

Кроме концерта для друзей на вилле Медичи, маэстро дал публичный концерт во Дворце Хореа по следующей программе:

I. отделение

1. Мелодия Верди

2. Баркарола Мендельсона

3. Серенада “Гранада” Альбениса

4. Сегидилья Чуэка

5. Андалузская рапсодия Альбениса

6. Испанская фантазия Тарреги

II. отделение

1. Тремоло Тарреги

2. Испанский мотив Чуэка

3. Музыкальный момент Шуберта

4. Тема с вариациями /Пастораль/ Моцарта

5. Ноктюрн ми-бемоль Шопена

6. Вариации на тему Паганини Тарреги

 

В письме от 27 марта он так описывал продолжение поездки:

“Огибая море и горы, поезд пересекает виргилианские луга, похожие на ковры буколического ложа, смягченного покоем, любовью и поэзией. Когда подъезжаете к Везувию и его отрогам, Неаполь со своими бухтами, дворцом арагонских королей, типичными старинными кварталами и оживленной жизнью на площадях и улицах, напоминает наши старые испанские города с беззаботными, шаловливыми ребятишками, которые кричат, играют и развлекаются среди шумной толпы”.

Через четыре дня пришло еще одно письмо с несколькими красочными открытками, где Таррега описывал экскурсию в Помпею и на Капри:

“Для меня это было путешествием в века. Исторические камни, как останки города, погибшего в полном расцвете под лавой Везувия и похороненного в широкой гробнице, открытой солнцу, свету. Вечером на большой площади солнечные лучи золотили мрамор разрушенных колонн: обрушившиеся храмы среди проспектов, которые в свое время были сценой человеческих страстей. Грусть в воздухе ..и в истории! Сорренто и Капри же стали веселой ноткой в нашей поездке. Панорама, открывающаяся с холма Акапри, более, чем привлекательна. Свет интенсивный и море голубое. Огромные, входящие в море скалы - как мощные, героические щупальцы, охраняющие красоты острова. Так с изломанными очертаниями венчают руины дворца императора Тиберия. Но незабываемые впечатления, как будто из Данте, производит вход  в глубокий грот, куда заходит и простирается под огромным природным сводом море. Когда плывешь по поверхности, на которой в один голубой свет смешивается море и воздух, чувствуешь себя как бы подвешанным в нереальном мире мечты, будто бы тело и душа отделяются друг от друга и плывут в пустоте”.

 

   [1-2]  [3-5]  [6-9]  [10-12]  [13-14]  [15-17]  [18-21]  [22-29]  ...Глава VI...

 

© Библиотека гитариста 2001г.