Читальный зал
Отрывки из книги Э. Пухоля "Таррега" // Материал предоставлен М. С. Яблоковым


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 6. Разрыв ]

В 1899 году семья Тарреги вновь переехала в свою квартиру на улице Валенсия и маэстро  без чувства глубокого разочарования не мог слушать, как произносят имя доньи Кончи. Общавшиеся лично с Таррегой и знавшие его такт, деликатность, верность, привязанность и уважительность, с которыми он общался с друзьями, были удивлены этим разрывом и приписывали его властному и непостоянному характеру этой сеньоры, давшему начало многим щекотливым ситуациям. Так было и в действительности. Дьявол приложил все усилия к тому,  чтобы компас изменил направление и донья Конча, вместо симпатии к маэстро, стала придираться к нему.  Эта тактика принесла плоды и Таррега с семьей вернулся к себе домой. Но молчание гитары было для доньи Кончи как воздух без кислорода, а для ее чувствительного слуха тяжело отсутствие чего-то очень любимого и необходимого. В этот критический момент Мигель Льобет, которому в то время едва исполнилось 22 года, по приглашению своего друга Энрике Гансеро, был представлен донье Конче. Познакомившись и услышав в своей башне Сан Харвасио пробуждавшегося в нем темпераментного и одаренного артиста, либо из желания помочь ему или из-за того, что в его искусстве она видела оружие нападения на маэстро, она предложила Льобету турне по Кастельону, Валенсии, Аликанте, Малаге, Гранаде, Севилье и Мадриде, т.е. там, где Таррега пользовался наибольшей известностью и симпатией. Благодаря достоинствам Льобета и предшествовавшим этим концертам банкетам, для прессы и наиболее известных фигур мира музыки и искусства, они были целой цепью оглушительного успеха для артиста и удовлетворения доньи Кончи.

Вернувшись в Барселону, она купила в Андалузии прекрасную гитару Торреса для своего протеже, а также подарила знаменитую картонную гитару, которую гениальный мастер посвятил Тарреге, а тот не взял ее из башни Сан Хервасио...

Благодаря своему триумфу в Мадриде, Льобет  затем в течении трех лет выступал при Дворе. Эти частые и восхваляемые выступления  тронули мир гитары испанской столицы, и вельможи захотели послушать и Таррегу, его учителя. Ему сделали  очень выгодные предложения, на которые не получили ответа. Дошли до того, что через гитарного мастера Мануэля Рамиреса ему послали чек на сумму, предназначенную для оплаты контракта, документ был возвращен тому, кто его взял с письмом с извинениями и благодарностью.

Бывая в Барселоне, Льобет, не теряя связей с маэстро, постоянно навещал донью Кончу, которая с распростертыми объятиями осыпала знаками внимания всех, кого она собирала вокруг своего очередного любимого артиста.

Таррега, со своей стороны, по-прежнему с любовью и восхищением относился к своему ученику. Он много времени посвящал занятиям, чтобы забыть об этом, столь благоприятном для самолюбия артиста периоде, как он пробыл в Сан-Хервасио, в славные времена доньи Кончи.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 7. Ее Величества публика ]

18 апреля 1899 года “Защитник Гранады” опубликовал рецензию на концерт Тарреги, состоявшийся в Гранаде 17 апреля и дал следующую хронику: “Как только великий артист появился на сцене, он был встречен бурными аплодисментами, но даже этот  факт, свидетельствующий о признании артиста, сумевшего так высоко поставить имя Испании за ее границами, не сняли волнения артиста. На Таррегу, несомненно, повлияла слава о культуре и интеллигентности нашей публики. Кроме того, после концерта, данного в прошлом году в зале Плейель в Париже, он не представал перед публикой по состоянию здоровья. Скоро аплодисменты, которыми встречали артиста, превратились в овацию. Симпатию и восхищение публики вызвало талантливое исполнение, манера выражения артиста на трудном инструменте, скромность, которая не всегда сопутствует гениям, а в Тарреге является самим его характером. Все номера программы встречали бурными аплодисментами и по окончании второго отделения великий артист заслуженно был вознагражден самыми яркими доказательствами восхищения и любви. Концерт оставил у публики самые лучшие впечатления и уже сразу же после концерта говорили, что следовало бы просить артиста повторить этот праздник”. Из хроники явствует, что после выступления в Париже, Таррега не появился перед публикой. В письме к Котэна он жаловался на болезнь и что поэтому не смог ответить на письмо. Поэтому мы можем сделать вывод, что болезнь продолжалась до весны 1899 года. Это был возраст между 46 и 47 годами и, судя по месту приведенной рецензии, уже явно видна характерная для него впечатлительность перед публикой и способность быстро собираться и восхищать публику прекрасным искусством.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 8. Алжир ]

Одно из переложений Менуэта Генделя, опубликованное издательством Антих-и-Пена в Валенсии, во второй серии произведений для гитары маэстро Тарреги, имеет подпись выдающегося артиста и дату 12 января 1903 года, Алжир.

Можно предположить, что после турне по Аликанте, Таррега побывал а Андалузии и в Альхесирасе, сел на корабль, очевидно, в сопровождении доктора Лекки и направился к берегам Африки.

В Алжире находился Сен-Санс, с которым Таррега часто встречался. Юмористическая фотография, которую я видел в Лас-Пальмасе, автора “Самсона и Далилы”, играющего на гитаре, возможно, ведет свое происхождение от встречи двух артистов в столице Алжира. Сен-Санс восхищался Таррегой не только как гитаристом, но и как музыкантом и исполнителем. Особенно он хвалил его переложения Ноктюрна си-бемоль  Шопена, отмечал каденцию в конце, в которой, соединяя поэтический дух произведения с каноническими возможностями инструмента Таррега не хвалясь, демонстрировал свою необыкновенную виртуозность. Эти каденции во вкусе времени не только допускались, но и очень приветствовались в репертуаре таких уважаемых артистов, как Крейслер и Казальс. Воспоминание о ночи, проведенной в Алжире, когда они слушали настойчивый ритм, исполняемый на арабских ударных инструментах, дающий основу для монотонной мелодии, подсказало ему идею создания “Мавританского танца”, одного из самых знаменитых его сочинений.


[ Глава V. Зрелость ] >> [ 9. Севилья ]

Время меняет оценку вещей, событий и людей других времен, которую мы считали неизменной. Некоторые личности скоро становятся знаменитыми, другие достигают знаменитости только на закате или когда уже на их холодных останках лежит вечная ночь. Если вы этому не верите, давайте сравним жизнь Тарреги с жизнью другого испанского артиста того же времени Пабло Сарасате. Уже с самого раннего детства он был признан публикой и прессой как вундеркинд, быстро добился всемирной славы и известности, его постоянно хвалили, он пользовался преимуществами, и щедро вознаграждался.  Из “Музыкальной газеты” от 11 марта 1880 года мы приведем следующие замечания о Сарасате: “После концерта в Копенгагене на вокзал, когда он уезжал, попрощаться с ним пришла масса народу. Когда он стал садиться, к нему подошел начальник станции и показал вагон-люкс, на котором был укреплен плакат “Забронировано для Пабло Сарасате”. Пол в вагоне был усыпан цветами, в центре был красивый венок, подарок от музыкантов столицы”. В этом нет ничего странного: скрипка пользовалась привилегиями, которых не имела гитара. Ревностный культ самых требовательных любителей музыки был создан благодаря ее артистическому происхождению и глубокой выразительности, а в музыкальном скрипичном архиве было множество произведений самых великих композиторов. Она могла поддерживать и издавать звуки подобно голосу человека, фигура артиста пластически способствовала очарованию исполняемого произведения, она могла сливаться с оркестром, а иногда, и господствовать над ним в больших концертных залах.

В честь пребывания Тарреги и маэстро Бретона в Севилье Сарасате дал концерт в театре Сан Фернандо, на котором оба присутствовали. На следующий день в зале Пьяцца должен был выступить Таррега; и Бретон, бывший близким другом Сарасате, пригласил его послушать Таррегу. Великий скрипач отклонил приглашение и заявил, что на гитаре ему нравится только народная музыка. “Послушай, Пабло, - сказал ему Бретон, - Ты великий артист скрипки, а Таррега - гитары, с той лишь разницей, что у тебя всегда был превосходный репертуар, составленный для более престижного инструмента, а он вынужден сам создавать себе интересный репертуар для инструмента непрестижного и беззащитного”.

Прошли годы. Имя Сарасате осталась в истории искусства как имя гениального исполнителя и превосходного композитора, однако его гений ничего не изменил ни в технике, ни в эстетике поднятого гением Паганини инструмента, в то время как гений Тарреги живет, утверждает и разрастается по мере того, как его педагогическое наследие становится известным и по достоинству оцененным.

 

   [1-2]  [3-5]  [6-9]  [10-12]  [13-14]  [15-17]  [18-21]  [22-29]  ...Глава VI...

 

© Библиотека гитариста 2001г.